Неточные совпадения
Как только пить надумали,
Влас сыну-малолеточку
Вскричал: «Беги за Трифоном!»
С дьячком приходским Трифоном,
Гулякой, кумом старосты,
Пришли его сыны,
Семинаристы: Саввушка
И Гриша,
парни добрые,
Крестьянам письма к сродникам
Писали; «Положение»,
Как вышло, толковали им,
Косили, жали, сеяли
И пили водку в праздники
С крестьянством наравне.
Этот
парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал рассказывать о своей анекдотической жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия
написала отцу, что она из Крыма проедет в Москву и что снова решила поступить в театральную школу. А во втором, коротеньком письме Климу она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым, выходит замуж за Туробоева.
— Мой брат недавно прислал мне письмо с одним товарищем, — рассказывал Самгин. — Брат — недалекий
парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское движение на юге и потрясла дикая расправа с крестьянами. Но он
пишет, что не в силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до ужаса.
Жаль только, что наше премудрое министерство просвещения не тем занимает этих
парней, чем бы следовало: им преподают курс уездного училища, который долбится и потом без всякой пользы забывается, между тем как редкий мальчик умеет хорошо читать и
писать при выходе из училища. Та же история и у вас; многое и тут требует изменения, ко, видно, еще не пришла пора.
Теперь, как
пишу это, так и представляется мне этот майор, высокий, сухощавый и молчаливый
парень, довольно глуповатый, вечно углубленный в свое занятие и непременно с ремнем в руке, на котором он денно и нощно направлял свою донельзя сточенную бритву и, кажется, весь уходил в это занятие, приняв его, очевидно, за назначение всей своей жизни.
Косоглазый столяр Панфил, злой и ехидный, приносит выстроганные им и склеенные кипарисовые и липовые доски разных размеров; чахоточный
парень Давидов грунтует их; его товарищ Сорокин кладет «левкас»; Миляшин сводит карандашом рисунок с подлинника; старик Гоголев золотит и чеканит по золоту узор; доличники
пишут пейзаж и одеяние иконы, затем она, без лица и ручек, стоит у стены, ожидая работы личников.
— Чтоб она не давала
парням обниматься с нею и трогать ее за груди и никак!
Пиши: если кто говорит ласково, ты ему не верь, это он хочет обмануть вас, испортить…
— Верно-с определено! — подтвердил тот с своей стороны. — Хоть теперь тоже это дело (называть я его не буду, сами вы догадаетесь — какое):
пишут они бумагу, по-ихнему очень умную, а по-нашему — очень глупую; шлют туда и заверяют потом, что там оскорбились, огорчились; а все это вздор — рассмеялись только… видят, что, — сказать это так, по-мужицки, — лезут
парни к ставцу, когда их не звали к тому.
Никита сел рядом, молча глядя на его работу; она ему напоминала жуткого городского дурачка Антонушку: этот лохматый, тёмнолицый
парень, с вывороченной в колене ногою, с круглыми глазами филина,
писал палкой на песке круги, возводил в центре их какие-то клетки из щепочек и прутьев, а выстроив что-то, тотчас же давил свою постройку ногою, затирал песком, пылью и при этом пел гнусаво...
— Похлопотать-те, похлопотать-те путем некому, — говорила Варвара. — Ох-тех-те… Попросить бы кого из господ,
написали бы главным начальникам… До суда бы хоть выпустили бы! Что
парня томить-то!
Боровцов. Да, теперь как гора с плеч. Ты, Кирюша,
парень хороший, право хороший! А я думал было, что ты заломаешься. Ведь и другие то же
пишут, что ты; да даром-то еще никто не подписал.
— Любовница Николая Палкина, — продолжал голый, поправляя пенсне, — о ней даже в романах
писали некоторые буржуазные писатели. А тут что она в имении вытворяла — уму непостижимо. Ни одного не было смазливого
парня, на которого она не обратила бы благосклонного внимания… Афинские ночи устраивала…
— Ты достаточно у Лещова-то в обученье побывал. Пора бы и самому на ноги встать. Не все на помочах. Ты, брат, я на тебя посмотрю, двойственный какой-то человек… Честь любишь, а смелости у тебя нет… И не глуп, не дурак-парень… нельзя сказать; а все это — как нынче господа сочинители в газетах
пишут — между двумя стульями садишься… Так-то…
Наверное, он будет подбивать ехать вместе на зимние вакации. А ей этого совсем не хочется. Она
писала отцу — как ей теперь хорошо в Москве. А тут святки, театры, концерты, катанье на"голубях" —
парных санях за заставу. Один он не поедет и будет здесь торчать без всякой надобности.